17.08.17
Рядом с "Молодой гвардией" (луганский дневник 42-го года)
Дневниковые записи июля-августа 1942 года, которые мы предлагаем вниманию посетителей сайта, заметно отличаются от других материалов раздела "Живая история". То, что мы публиковали ранее, были воспоминания "простых советских людей". И весьма молодых - на момент описываемых событий - людей. То есть потом-то многие из них стали и докторами наук, и заслуженными художниками, но события войны они увидели глазами юных и не обремененных книжной премудростью жителей деревенской улицы. Георгий Михайлович Ковтунов был немолод, непрост, да и "советским человеком" назвать его язык как-то не поворачивается.
Родился в 1873 году (на пять лет раньше тов. Сталина) в семье купца. В 1897 году закончил юридический факультет Харьковского университета, что по меркам той эпохи было делом совсем не рядовым. Работал чиновником акцизного ведомства в Восточной Сибири (Минусинск, Канск). После революции судьба занесла его в Луганск. Советскую власть, как можно судить по дневнику, ненавидел горячо и бесповоротно, и тем не менее смог не попасть в ГУЛАГ и даже пережить на один год Отца Народов.
Всякий дневник - источник в высшей степени субъективный и небеспристрастный. К этому общему в данном случае присоединяется и весьма важное частное: дневник писал старый (по внутреннему мироощущению), больной и голодный человек. Отчаянная борьба за кусок - нет, даже не хлеба, а хоть какой-нибудь еды, занимает большую часть времени, сил и дневниковых записей. Однако "талант не пропьешь", и даже в таком состоянии тренированный ум образованного человека, привыкшего к наблюдению и осмыслению, короткими четкими фразами фиксирует окружающую действительность. Лично меня в этих записях впечатлила не обильная "чернуха", а напротив - замечательная бодрость духа окружающих Георгия Михайловича людей. Ну, то что у Н. и Р. ночь напролет гремят танцы с голодными и вшивыми итальянскими солдатами - это понятно, основной инстинкт пропадает последним... Но вот и трудолюбивый 18-летний Федя бодро собирается на работу в Германию, потому что "через полгода разрешат забрать туда и родителей"; нормальный такой разговор из сегодняшнего Facebook`а...
******************************************************************************
17.07.1942
Безвластие полное, разгул произвола, мельницу грабили, весь день взрывы в городе и в заводе, но тише, чем было в эту ночь, пожар в заводе и прочее. В 6-7 часов через городок прошли германские войска и заняли город. Стало тихо и грабители сразу стушевались. Никаких боев видно около города не было. Просто доблестная наша армия удирала со всех ног. Появилось много молодежи, что пряталась, никуда не ходили, кроме как во двор. Видел человека уже старого («собираюсь на хозяйство»), тащившего из бывшего гаража ОР уже десятые двери. Все, что еще в силах утащить, - тащили доски толстые, выломанные с 10 см. гвоздями из полов ломами. Тащили и соседки К. и Р., муж ее красноармеец в последние часы куда-то исчез, вероятно спрятался. Ну теперь мы от своих детей окончательно отрезаны и вряд ли увидим их, т.к. с голоду, а у нас запасов нет, можем вовсе подохнуть. Наверное, наладиться какой-то порядок. Начался дождь и лил всю ночь
18.07.1942
С утра тихо, потом одиночные выстрелы, не то винтовки, или может быть миномета. Свистят пули. С утра продолжается дождь. Огороду хорошо, воды нет. Очень нездоровится с утра, желудок, голова. (Зачеркнуто) Положение наше очень плохое, нет денег, нет запасов продовольствия. Дождь. Базара, наверное, нет вовсе. Весь день и ночь на 19.07 лил дождь. Под дождь нам поставили 8 немецких солдат, нас они переселили в маленькую комнату. Е.В. досталась ее кроватка, а я спал всю ночь на полу. Грязь из квартиры хоть я выгребал лопатой, все время дождь – утром в 4 ч. уехали. Оказалось, что нет моей маленькой подушки, а может быть и другого барахла. У соседки оказалась подушка Е.В. и калоши Е.В. У нас больше соседка такая П., что если что из вещей попадает, то до смерти не отдаст. Значит украли маленькую подушку, мое ватное одеяло, калоши, испортили сад и огород.
19.07.42
Воскресенье, немцы уехали. Уборка после них грязи, сушка дров и прочее (из сарая выбросили все топливо на ливень). Пропало и зеленое одеяло старое. Наверное, это были карательные отряды СС. На улице ниже нас много как будто в войсках, как прислуга, украинцев и русских, говорят, что от голоду.
20.07.42
Пойду на базар. Не дошел, бабы по дороге просят за ¼ молока, 2 булки хлеба, на деньги не соглашаются, что уже глупость и вызывает лишь насмешки. Инвалиды на углу собрались. Оказалось, что у всех пропали вещи и провизии часть (мука и пр.). У одного вытянули из-под тюфяка 600 руб. Приводил по возможности сад в порядок, но много пошкоджено и горох, и табак, и кукуруза. У кассира, который не дал добровольно кукурузы во дворе, скосили ее и заставили отнести на корм лошадям. Если были СС, то мы дешево отделались. У соседки Т. А. ничего не взяли. Вероятно, что мужчины не было, да дети, а нас жалеть нечего. Вечером я только и слышал „Russische Schweinerei“ за стеной, когда укладывались спать. Но я знаков СС не видел. Говорят, что были, но это брехня. Надо идти топливо тащить в сарай, подсохло немного. Это сегодня Е.В. хватилась только второго ватного одеяла. Сумятица и неприятности. Нашел брошенных подмоченных 2 пакетика по 50 гр. грузинского чаю 2-го сорта, 3 недогоревших парафиновых ночника и ржавую чайную ложку из металла «Стелла». Ради любопытства с трудом напильником и шкуркой очистил. Прочная сталь и дрянная, но она твердая, не согнешь, а ржавчина далеко вглубь въелась, продукция дрянная. Оставили еще сломанный с дыркой солдатский алюминиевый котелок. В саду дрянной уже вымокший подсумок кожаный, из очень хорошей кожи. Таких у наших нет.
Грабеж складов, баз идет по-прежнему. Тащат бочки, рифленое железо, что под руку попадет. Мена на хлеб видимо будет иметь успех особенно близь 3-го километра Успен. ветки, где только ленивые награбили у мелькомбината по 100кг. муки и крупы, а ушлые по 300-500 пудов.
Когда этому безобразию будет конец? Кулаки Иванищева Яра совсем обнаглели, так что, когда инвалиды остановили одного на улице с рифленым железом, то он вышел из себя и стал кричать, что он уже 20 лет мучается, а не живет и грозил идти доносить на тех, что взрывали завод к немцам, что он их знает, что он их выдаст, т.к. они воротились. Правда, я в эти дни видел много людей идущих с сумками обратно из тех, что завод отправил в последние дни. Так по крайней мере о них говорили. Много и вздора в слухах, говорили, что их и вовсе побили. А я так думаю, что т.к. они шли по принуждению, то просто удрали, чтобы их не послали воевать.
В городке и так было не людно, а теперь на улице просто пустыня. Немцы едят очень хороший пшеничный хлеб, причем они заверили соседа, что это хлеб еще выпечки 1927г., а он меня заверил, что хлеб из жестянок получили. Но это вздор. Говорят, что войска идут уже на Царицын на Волгу, которой в этом году окончится операция. Но это тоже бабье агентство.
Писем писать некому, вот и пишешь в книжку всякий вздор, чтобы не отучиться писать. Да и пишешь, отдыхаешь. Жрать совсем нечего. Все на исходе. Как мы будем без хлеба? У нас ни сухарей, ничего, кроме одной буханки хлеба. А от денег бабы цураются.
Немцы жрали так хорошо и всего у них так много, что поразительна советская брехня о голоде и проч. Наоборот это у нас, и давно уже, несколько лет, подтянуло животы здорово. Огород мало помогает, картошки нет все-таки. А фасоль будет весьма нескоро. Да и горох. Дождь последний много повредил. В саду лошади объели кору на черешне и одной вишне совсем. 2 ветки я спилил на дрова и замазал поражение тавотом. Не знаю поможет ли? Вишен уже нет, яблоки только не сняты, плохо только зреют.
21.07.42
Ходил на заводской базар. Очень рано, но молока не застал, да и не продают ничего на деньги, а только меняют. За зелень паршивую да бурьян и то требуют муку или хлеб. Народу совсем мало, и он как потерянный,
Новые потери после того знаменитого постоя. Нет зубил, нет стамески, круглогубцев и еще видно чего-то не хватает. Надо идти на большой базар. Хлеба у нас хватит еще на сегодня и на завтра, а что будет потом неизвестно. Заводской базар сегодня был такой маленький, что его и считать нечего, а у нас и сухарей нет. Дело выходит очень плохое. Будем одежу менять или продавать, как только установится какая-нибудь валюта. Но до того ждать очень долго. Вестей никаких ниоткуда. Немцы говорили, что взят Воронеж и скоро будет взят Сталинград. Отправленные с сумками пешим порядком рабочие (сумочники) все время возвращаются. Говорят, из Каменска; что от них там отказываются, что много их было дорогою побито немецкой авиацией, много рассеялось. Много настрадались они. Не знаем, как Ш., где он? Может быть в лагере военнопленных? Надо бы отцу его туда съездить. А может и убит. Но он парень бывалый и в одиночку к семье пробьется в Оренбург.
Грабеж деревообрабатывающей фабрики и подвалов сельскохозяйственной базы продолжается. Говорят, что есть приказ немецкого командования воротить все в больницу, которую население разграбило тоже в лоск. Вообще населением владеет безумие разграбления, утром я видел, что женщины тащат табуретки, стулья. А больницу вовсе разграбило: и белье, и одеяла, кровати, всю мебель. Проклятые дикари, а не люди. 99 из 100 им совершенно не нужно. Сегодня в городе свалили и ломали барак около 25 школы, сам видел. Видел я и как женщина везла на тачке на топку кучу тончайшей дубовой фанеры для столярных поделок. Тоже идиотство. Какая из нее топка? В городе очень тихо, но спокойствие могилы.
Где же наши дети, придется ли их еще увидеть?
22.07.42
Ходил на большой базар, там пустыня аравийская, хотя может быть оттого, что пошел не рано. Толкучки совсем нет. Пусто. На 1-ой полке кое-что меняют, пшено и проч. (Остальные полки пусты). Один человек пришел с немцем. Он купил за 2 марки (оккупационную и нормальную) 1 пачку табаку в 16 руб. Несут пудовики муки, выменянной за 3-им километром, около мелькомбината за барахло. Рассказывали, что с утра было все меной и никак не ладилось. Вступился один немец и продали один бидон молока по 16 руб. за литр и еще что-то (забыл, что) по пониженной цене.
А сумочники все идут и идут. Некоторые совсем полуживые. Там около Лихой их остановили немцы, проверили паспорта и отпустили домой в Ворошиловград. Говорят, ни одного поезда с 13.07 они не пропустили, т.к. Каменск ими был взят раньше, и все они очутились в кольце. Много взято в плен войска. Одна баба, выскочившая оттуда говорила, что все поезда бомбили и спустили под откос со станками и людьми. Ведь какая подлость была отсюда гнать людей на бессмысленную бойню. Хоть на голод, они с собою ничего не взяли продовольствия.
Боюсь, что семья Ш. побита и он сам. Бомбардировка была ужасной, сразу 60-70 аэропланов, кишки на деревьях, вонь от трупов, металл заводской, люди, все перемешено. Явилась она, как полусумасшедшая, я таких с безумными глазами видел и у сумочников. В войсках продовольствия не было; муку отсюда не отправили, а сожгли, мука была хорошая, белая, а нас и армию здесь кормили очень дрянным хлебом, горьким и как замазка и то по пониженному пайку. Это говорил старик-пекарь, работавший на той пекарне 7 лет (тут же говорил на базаре). Подлость какая. Что население разграбило муки, то и его. Нам только по старости ничего не попало: ни огородины, ни муки, ни хлеба.
Удивительно пусто на улицах и путях и в городе. Пропуска выдает немецкий комендант города куда угодно. Соседка получила пропуск в Николаев, будто на родину (вероятно мужа). Весь город за много кварталов ходит по воду. Слышал отрадную весть, что германское командование приступило к налаживанию водопровода и поверил, т.к. сам видел на кольце ОР как наладили (неумело) уличный колодец и пил из него воду. Там же ругался с одним идиотом, уверявшим, что он много знает людей по 140 лет и что 70 лет - это еще молодость. Вот осел! Это образец политики нашего правительства, выдававшего все 25 лет черное за белое и поровшего дикую брехню про всякое дело.
Наши дела видно совсем дрянь. Пророчат мир через неделю - полторы, это Братики, евреи, которые остались и бегут встречать своих родственников, живущих на Пушкинской. В городке ОР же слышал о вступлении Турции в войну против нас, это очень мило, недостает только Японии. Говорят о голоде в Москве и Ленинграде, об отдаче Японии Дальнего Востока, Кавказа – Tурции, остальное Германии, а север - вассальной Финляндии. России значит эти «говорят» оставляют только капут*. Говорят, о решительном конце социалистического опыта, возвращении капиталистической свободы, рабочей свободы, и капитализма. В какой только форме? Социализма у нас и не было, был только государственный капитализм, бездарь, ослы и воры. А как назвать опыт колхозный - сказать трудно, больше похоже на крепостное право, за одним исключением, что там хозяином был помещик, а здесь все и никто. Каждый год уходило под снег не меньше ½ млн. десятин и благополучно сгнивало. Прошлогодний урожай у нас тоже сгнил под снегом, но его не давали никому со стороны убирать.
* Ну будь, как будет, не мы были хозяева, мы ими и не будем.
23.07.42
Четверг. Полдня еще отдыхали от постоя, а во второй половине часов с двух, появились сначала шныряющие по огородам итальянцы, выпрашивающие огурцов.
Манера нищих – выставить на показ в шапке два огурца, а все карманы ими набиты. Е.В. давала им, и он сам лазал по грядам и совал в карман. Потом вскочил и лазил по одиноким вишням, топча горох и ловя по вишенке, уцелевшей кое-где.
Тут уж было без числа постояльцев. Заняли большую комнату и кухню, при этом немцы большую комнату, а в кухне «случайно» оказались австрийцы, один студент университета и второй интеллигентный малый, оба совсем не скрывающие своего отношения к войне «война не хорош, надо nach Haus».
Третий сорт – обозники, тут – румыны, цыгане, а главное воры. Мы плохо усвоили их манеру первый раз. Сам немец не крадет, а эта обозная сволочь при суматохе отовсюду тащит что попало. У нас стащили таз плоский, из которого поили лошадей. Я встал в 4, вытащил его из-под повозки на улице, еще не успел упаковать.
У соседки взяли корыто стиральное, она его заметила упакованным на возу, долго кричали, не отдавали, а потом оно таки оказалось, обозник из-за крика выбросил его в чужой сад через дворы. Ко мне он явился первый раз, чтобы устроиться, а второй раз стоял, стоял, намеревался что-либо утащить – перед этим одно зеркало было утащено во двор, но Е. В. его унесла, и утащить как будто ему ничего не удалось.
Удобно им воровать, - стащил, и на воз. Видно так у нас украли одеяло и подушку и прочее. Мы тогда сами были виноваты, не стали следить за ними – эта наука, но дорогая. Австрийцы оставили грамм 50 маргарина, это дрянь, никакого вкуса, но прекрасный вид. И дали табаку, довольно хорошего, хватит свободно на день. Прислали им кусок своего хлеба, грамм 200.
Пехота сделала 35 километров за 23 число, у всех ноги стерты, у некоторых так, что не могут обуться и ходить. Сапоги болтаются, не по ноге, чулки шерстяные, солнце парит. Ели они дрянь - суп из гороховых консервов и с отвращением. Что ели немцы – не знаю, но видно кухня у них одна. Ели больше хлеб с маргарином.
24.07.42.
Постой уехал. Вишню всю обнесли до ягоды. Яблочки стали на очереди, но сегодня мы обтрусили последние ветки на яблоне. Испортили сильно горох и фасоль, град тоже раньше повредил. В постое перерыв. Эти направились видно на Ростов. Ростов видно опять занят немцами. Воронеж, наверное, то же. Теперь их девиз – На Волгу ! Может тогда будет конец войны, а то мы тут с голоду подохнем.
Вчера тоже на базаре ничего не мог купить – все на обмен. А что менять? Огурцы все обнесли, самим есть нечего. Яблочки эти будто пять рублей за пару, но на деньги ничего не купишь. Хлеба остался один кусочек и тот проплесневел. Жарко и рано встали, в четыре часа. Весь день промучились, обед ели холодный, ни голодны, ни сыты.
Завтра на базар пойти. Может молока выменять на яблоки, а потом опять будет военный постой?
Без воды – просто зарез. Такая гадость лишить нас воды, угодили чересчур усердно эвакуировщикам. Принес из Стахановского городка одно ведро скверной воды.
25.07.42
Был на заводском базаре, купил за 7 яблок молока 250 грамм, а за деньги фасоли кучку – 5 рублей. Товарообмен в полной силе.
В заводе взрывы уже дня три. Видимо рвут заложенные в здании при эвакуации мины.
Иногда очень сильные взрывы. Вода принесенная вчера очень дрянная, пить нельзя.
Небольшой дождь, совсем мало собрали воды. Тут нет водосточных труб и трудно собрать воду. Все думы о детях, увидим ли мы их когда. Хлеб на исходе, мука тоже.
Условия мена ростовщические. Те, что разграбили мелкомбинат, диктуют дикие условия, барахло нипочем ставят – уже набрались по уши. Неужели не будет принят привлечение к суду этих хищников?
Хоть бы отобрали от них награбленное и наменянное имущество. Говорят, есть приказ коменданта снести и сдать на места всё грабленое. Публика такая, что приказа видно слушать не будет. Сволочной народ тут живет, даже мебели набрали столько, что девать некуда. Теперь награбленными на деревообделочной фабрике красками красят все что могут: видимо, чтоб запрятать конфискованное. На заводском базаре одна тоска. Яблочек мы насушили (хотя они дрянь) порядочно, на узвар, насушили немного вишен. Гарбузов не получим, все растоптали немецкие лошади. Обнаружил, что пропало добавление к энциклопедическому словарю, где немецкий словарь. Вечером мылся вонючей водой, и от меня ею теперь воняет. Вшей пока на нас нет; но на солдатах, наверное, они есть, уж очень они грязные. Одна надежда у нас, что не доживем до зимы. Кому горе, а кому и веселье.
Всю ночь на 25.07. в соседней квартире шла гульба у Н. с немецкими солдатами.
Танцы и музыка и прочее. Эти спекулянты весьма не унывают. У нее всего запас. Пойду и завтра на базар, может быть удастся достать муки. Что делается с войной – совсем не знаю, а что галдят, верить не приходится. А больше никого не интересуют война, погоня за едой поглушила все. Войска Германии видимо чрезвычайно велики, а у нас если и было чего чрезвычайного – то это только хвастовство и органы выше всякой меры.
То, что не будет уже колхозов, рабочей принудиловки, всех радует, с кем ни говоришь. А что будет с Россией – никого не интересует: «Нам все равно на кого работать». «Это не наше дело, и раньше нас не спрашивали, все делало правительство по-своему, ну и теперь также будет. Без нас обойдется, нас не спросят». «Надоела политика, дело это не наше"
Эх, хоть бы огород помог, в саду я срубил две вишни, с начисто объеденной лошадьми корой. Это штуки немецких обозников. Итальянцы шляются целыми днями и просят «pataki» (картошки). Откуда ее взять? Яйки, молока, масло и прочее, побираются, как всегда.
26.07.42.
На заводском базаре жалкий сброд, один только спекулянт (как и 25.07) с молоком. Тот же товарообмен, купить нечего за деньги. Вот и все, возвратился порожним. Идут вчера и сегодня итальянцы, масса движется. Почти в два часа пожаловали к нам итальянцы и начали с того, чтоб завести повозку с вещами вновь сломали починенный мною забор. Делают это с привычкой! Насилу остановил, чтобы лошади не шли на гряду.
Мы скоты, с которыми никто не считается. Спасибо политике советского правительства! Сначала нас выгнали из своего дома, рубашки не было переодеть, потом годы унижений, рабства, нищенского голодного существования, наконец выгнали совсем за буржуазное происхождение. Все под девизом упрочения государства, его силы, его обороны, его богатства – а оказалось, что ничего не сделано и вся армия спасается бегством. Это форменная глупость. Дисциплина разложилась еще месяца полтора тому назад, сами командиры громко на это жаловались в трамвае. Дезертиров сколько угодно и население их укрывало; набрали баб в армию и при армии – стало совсем весело.
Ели мы горох зеленый – его вытолкали. Вечером постояльцы. Итальянский капитан с денщиком. Сердце очень ослабело, днем ногти стало совсем синими. Вероятно, дело идет к концу, все надоело. Ночью хоры мадьяр.
27.07.
Сегодня ходил по воду в стахановский городок, с трудом дотащил одно ведро. Далеко и тяжело. Потом возился все время по хозяйству. Постояльцев не было, утром уехали.
У итальянцев не хватает организационного порядка. Тащатся и возятся не как на походе, а как у себя дома. Если мы горох зеленый. Окончательно погибли гарбузы – вытолкали. Шляются по дворам итальянские попрошайки.
28.07 вторник.
Утром потащился на заводской базар, с трудом, в каждой ноге по пять пудов, едва их тащишь, так ослабел. Скверные дела. Базарчика вовсе нет. Если кто что принесет менять, то и цены не сложит. Одна баба принесла пол-литра молока и требует три стакана крупы. Видимо щупает почву. А народу много, особенно молодых здоровых призывного возраста. В одной кучке толковали о наборе в полицию; один, лет 35, упитанный, видимо соглашается, служил лодырем в пожарной команде, и других подговаривает. У него нос облупился, видно недавно возвратился с сумкой.
Через городок шел обоз итальянцев, а за ним войсковой взвод толпой, ружья несут кое-как. По городку шляются и немцы, и итальянцы в одних белых трусах, правда это с первого же дня. Молока так и не мог достать. В городе объявлено о пуске в ход кустарных предприятий, хлебопекарен и прочее; регистрации евреев и коммунистов и военнообязанных. Преследовании за грабеж. Эх старость тяжелая!
7ч. 30 мин по солнечному местному времени. Наш двор напоминает бывший загородный сад – какое-нибудь Тиволи. Стоят итальянцы. Часа 3 назад их с неимоверным шумом привалило очень много. Крик, шум, лошади в саду. Люди мечутся туда-сюда. У нас в комнате разместилось человек 5-6, во дворе много, палатки разноцветные, камуфляжены в балаганные цвета. Хозяйки, шум, тащат туда-сюда посуду и проч. И рядом же толпа, музыка, поют, подтанцовывают и все поют кто куда знает.
Разговоры с русскими как с немыми. Кое-как обхожусь с латынью, которую почти забыл. Но шум и веселье и меньше всего война. Пикник, да и только. Час еще сначала мылись, морщились из-за стертых ног, разгуливают в трусах и в конце двора совсем голые моются. А потом все забыто. Откуда-то звучат мандолины, балалайки, пенье. Едят скудно - паршивые консервы – но весело. Полная противоположность угрюмым и злым немцам. Привычка быть веселым, что ли? Говорят, об итальянском десанте в Ростове.
29.07.42
Проводили итальянцев очень любезно и приходим сами в чувство от их гостевания: побитый сад, погрызенный и унавоженный мулами, разбитый заборчик; отпиливание изгрызенных веток плодовых деревьев, вонь, мухи и масса блох в доме. Среди ночи приходилось вставать и посыпаться порошком. Наверное, еще абиссинские блохи.
На базаре не был. Говорят, что в городе есть объявление коменданта о регистрации населения – надо пойти завтра узнать, в чем дело.
30.07.42
Заполнили две анкеты и сдали свои паспорта коменданту зданий ОР, для представления в полицию.
31.07.42
Ходил на городской большой базар.
2 пакета перца черного 40 руб.
1 лист шафрана 2 руб.
Встретился с бухгалтером музея В. М., видел сгоревший нардом, там погибли музейное имущество и вместе мой письменный стол, 3 стула и рамы семейных портретов; сгоревшую гостиницу, хлебозавод, пивоваренный завод. В городе жизнь налаживается. Есть городская управа, городской голова и заместитель, милиция украинская.
1.08.42
На зав. базаре – мена окончательно окончилась. Пошли деньги, марки и рубли. 1руб. равен 0,1 марки или проще по ценам и рубль, и марка 1коп. против 1926г. Или до революции
2 стакана ряженки 30р.
1 иголка для швейной машинки 15р.
Е.В. продала 30 огурцов за 95р. И это ещё дешево, т.к. ветер крутит и сушит очень сильно. У нас огурцы увядают, надо посеять поверху. Здоровье – никуда, насилу дополз до базара. Хлеб из очень горькой муки (т.е. лепешки, Е.В. печет). Все горькое или кислое, сладкого ничего нет. Итальянцы на базаре платят за молоко, литр -2 марки и правильно, а то бабы взбесились и требуют уже за литр 40 и 45 р. Свой «убыток» от итальянцев (да и убытка нет) перекладывают на нас. Приготовил из консервных банок - 16 банок для весенней рассады и набил их землей, теперь будет где посадить и зимой лук и чеснок. Итальянцы все шляются по дворам за легкой добычей. Кур стало совсем мало. Соседки каждый день ищут не возвратившихся домой курей. В огород перестали куры лезть, может быть уцелеют помидоры; нет худа без добра. Ночью какой-то шум, как бы разбивали двери или забор.
2.08.42
На заводском базаре
1 вилок капусты 30 руб
1 кучка морковки 3 руб
2 стакана соли 30 руб
Тревожные слухи о партизанах на Донщине, о том, что они подбили немецкий самолет и убили летчиков, о том, что военнопленных в Волошиной (где- то за Миллерово) до 30000 человек и что пропуск домой военнопленного гражданского населения затрудняется; не пускают, чтобы не шли в пaртизаны. Рассказывали про случай (в Стахановском городке или корпусах) что ночью к бабе вошли 2 человека, спросили нет ли немцев, потребовали хлеба и ушли. Может быть это были просто беглые.
Ни вчера, ни сегодня не носил воды, только 30.07 принес 1 ведро за 2 км, раз 10 отдыхал. Это занимает 2-2,5 часа. Есть кое-какие остатки воды. Привыкаем к грязи; уже давно нет дождя с 19.07, а то довольствовались дождевой со смесью, оставшейся от водопровода, но немцы все вытаскали. Теперь нет ничего почти. Умываться тоже нечем. Скверно. Надо отсюда убираться в город, а там вовсе скверно. У нас тут хоть огородик есть. Сегодня ели и пили все холодное. Соседки дали по кусочку хлеба, своего не пекли, да из нечего.
Е.В. ходила в город на базар, поздно очень. Ну и город посмотреть. В городке шумно и весело – итальянцы веселые. Н*** устроила для них что-то вроде ночного кафе. К нам на квартиру не идут – оба старые и сами голодают. Подсолнечное масло сегодня на заводском базаре 500 руб. литр. Это нам не по карману. Надо барахло продавать и не дешево. Идти на деревню нет сил. Что дальше будет? При огороде с голоду не умрем. Буряки свои есть, на базаре 7-10 руб. штука, огурцы – 3 руб. штука; на большом базаре был привоз и продавали по 50 к. килограмм. Тысячная очередь. Жиров нет, на исходе и деньги. Хлеба нет – вот беда. У нас тоже нет ни сухарей, ни муки.
3.08.42
Тихо и стало тепло. Е.В. принесла 2 ведра воды. Я никак не могу – сил нет. Был С***, бывший кладбищенский староста в Старобельске. Тут он купил дом и ведет торговлю барахлом с рогожки на толчке. Он родился в 1868 г., старый, а все мечтает о реставрации церкви. Был раскулачен. Теперь хочет быть персоной и около меня, как около трупа потереться, но я ему заявил, что в Старобельск совсем не поеду, а единственная моя мечта – это не умереть с голоду. И только. Больше мне ничего не нужно. Ушел (пообедав нашей скудной похлебкой, хвастал, что сами они едят каждый день досхочу) и ушел не солоно хлебавши, т.к. понял, что не обдурит.
4.08.42
Е.В. ходила в город с соседкой, была опять на старой квартире, хотела спустить трюмо, но не удалось его увидеть, никого не было дома. Приготовил свой табак – порядочная дрянь. Зачинил германский котелок солдатский – 4 дырки. Все слухи о гибели семьи Шевченко, будто их поезд спустили под откос.
5.08.42 Украдено за 18 и 19 июля инструментов немцами и их кухней, и конюхами:
1 круглозубцы и 1 плоскогубцы.
1 отвертка ценная, лучшая
1 стамеска, 2 зубила, 1 молоток небольшой
1 напильник
Цепи собачьи, тавот и прочее.
Голодали без хлеба. Вечером жрали из отвратительного горького комбикорма коржи (из мукички)
6.08.42
Искал на заводском базаре макуху, не нашел
Молоко 1 литр – 30
Ряженки 0,5 л. – 20
Да выменял грамм 150-200 сала за кусок мыла. Пол-литра молока разлил дома нечаянно. Питались коржами из "мукички" – горькая как хинин, да соседи послали по кусочку своего хлеба, но это подаяние очень малое. Жрал больше огурцы, благо свои. И желудок дисциплинировался и видимо их переваривает.
Войска все идут на восток. Приехал племянник Гартмана, принимает участие в приеме старых рабочих на завод. На базаре рабочие о нем говорят с большим почтением и рабским к хозяину благоговением, как о святыне и заочно весьма почтительно.
Собирали райские яблочки, очень много их уродилось. Собрали пока ведра 2, будет еще ведра 3-4 или много больше. Кончил сушку яблок получилась большая торба вяленных яблок, да банка сушенных вишен да немного тутовых ягод.
Получил 0,25 фунта своего табаку, дал ему ускоренно сбродить и сегодня уже курил свой табак. Бродит еще столько же, немного больше. Нет воды, сохнет все, огурцы пропадают без воды, но табак еще держится, хотя урожая уже не жди. Военные вытоптали 1/2 гряды. Осталось щуплых 130 растений, но, если будет дождь, то дело поправится.
Одна фасоль хороша и другое еще не вянет, перец плохой – поливать нечем. Горох пропал – вытоптали. Картофель едим свой. Сегодня за один большой бурак получил миску тухлой муки. Но райку не продашь, придется замочить в бочонке. Огурцов не насолишь, хоть до отвала наесться. Но конец им уже виден.
7.08.42
Конец вышел не тот: самый отчаянный понос от горькой "мукички" и огурцов. Отделываю 2-ую порцию табаку, чтобы хватило на этот месяц. Пролежал весь день. Пошли слухи, что русские армии много сдаются в плен, не оказывая сопротивления иностранцам; что Ленинград затоплен осажденным, Москва окружена. Немцы и итальянцы идут по стране, как на военной прогулке.
8.08.42
Сенсационные вести бабского агентства: что правители наши улетели в Америку, а войска воевать не желают, а хотят мира. И что фактически наступил уже мир. А что Англия будет наступать на нас. Куда ей наступать, когда она не в состоянии себя защитить? Сообщают из того же агентства, что Одесса разрушена английскими бомбардировщиками и Севастополь тоже. Но одними самолетами ничего не сделаешь. Во время завтрака произошел трагикомическая встреча: входит к нам по делу о квартире для жилищной комендатуры новый работник – Д***. Е.В. как бросит есть, да как закричит: Митя сынок мой дорогой, да какой ты стал худой, да маленький.
Да к нему. Но скоро убедилась, что не он. Говорит, что признала его по походке за Митю.
Ну мы сдали меньшую комнату, а потом сами перебирались целый день в большую. Это выгодно – топливо у них есть, а у нас почти нет. Восточный ветер доходит до бури, облака пыли, все сжигает. Еще таких день-два и огород пропадет, даже фасоль начала сохнуть и сдавать. Табаку собрал 75 листов. Весь остальной переработал - получилось немного больше 0.5 фунта. Курю зато свой табак - это не махорка и не турецкий, а что-то среднее, но не вонючее. Сильно устал от перетаскивания и от плохого горького хлеба. Соседка по квартире Н*** со своей сестрой Р*** привадили итальянцев и у них в квартире кабак и бардак. Гуляют бабы во всю.
9.08.42
Е.В. понесла на базар продавать барахло. С желудком беда. Продала Витины старые штанишки за 100 руб., ничего не купила. Жара большая. Делал сушку сверх собачьей будки и высыпал ведра два раек. Сразу часа за 2-3 их попекло. Пробовал восстановить в памяти немецкий язык по учебнику, но идет туго, за 50 лет отсутствия практики все забыл. А вот греческий в Мариуполе в греческой семье восстановился за 2 месяца вполне. Правда теперь опять забыл. Да и было это в 1928г.
В заводах дают рабочим мед и по 1 литру водки (конечно за деньги). Семьям едущих в Германию обещают здесь давать офицерский паек – масло, сахар и прочее. Наверное, набор уже идет. Все считают наше военное положение безнадежным и открыто негодуют на партизан, которые могут ухудшить и так собачью нашу жизнь.
Огород гибнет, даже фасоль засыхает, каждый час смотрю на барометр, который начал-таки понемногу падать. От этого дождя зависит вся наша жизнь. Воды нет, обещают скоро дать в сеть из водокачки, где есть скважина и вероятно котел. Для питья и умывания нет, не то, что для поливки. Наделали дураки нам же беды.
К своему табаку привык, на фабричный и не тянет, как при махорке бывает. Лепешки из "мукички" уже никак не можем кушать, где-то достали муки затхлой, но и то лучше. Эх, плохо с хлебом. Желудок просто не выносит – все понос. Лена приносила ломоть ржаного, но горького хлеба. Побираемся мы со старухой. Когда-то хорошо бы этим людям отплатить добром.
Итальянцы шляются по оврагам и рубят ветки на маскировку, хотя наших самолетов не бывает. Говорят, несколько дней назад две ночи подряд пролетали на бреющем полете. Но мы не слышали. Много разговоров, т.к. нет ни газет, ни радио, а народ привык к их обилию давно уже. Молоко все 30 руб. литр, огурцы 15 руб. десяток, бурак красный 7-10 руб. штука. Когда этому будет конец? Старому да еще и голодному не в силах что-нибудь делать.
10.08.42
У соседей опять вечерка. Сушка яблок. Ходил с 1 ведром по воду. Переселение домоуправления N4. Пока ходил по воду у меня вырвали с корнем несколько растений табаку. Вырезал весь табак, может быть пойдет от корня, если будет дождь. Управляющий Иван Трофимович Д*** говорил про германскую сводку от 5.08, что идут бои около Кропоткина (это на сев. Кавказе), о других – ничего.
Молодежь сильно увлекается возможностью уехать на работу в Германию, наш сосед Федя 18 лет - тоже. В его возрасте это понятно, что он видел кроме городка и Луганска. Но и много старшие, из-за бесперспективности Луганска, как промышленного центра (ведь завод не восстановишь, да и прочие все в развалинах) – собираются туда же, т.к. обещают через полгода работы переселить и их семьи.
Голод не тетка. Работа есть пока только для чернорабочих, а это вздор. Что с нами будет, инвалидами, совсем темно. Войне конца не будет. Слухи, что хлеб в Харькове 120 руб. кило, в Запорожье много дешевле. Рабочие будут получать паек. День проходит незаметно и при нашей домашней бестолочи и дня не хватает.
Начали есть свою кукурузу, но ее будет еще кочанов 50, а там остается фасоль. Воды нет, а то можно было бы поддержать огород и добиться чего-нибудь. Подожду до 18.08 – месяца германского владычества и тогда, наверное, придется (зачеркнуто)... прокормит – что-нибудь разыщется из бывшего ковтуновского наследства.
Подклеил складной стол, палку подклеить не удалось, кизил сильно пересох еще на корне.
11.08.42
На малом заводском базаре
Кочан капусты - 30 руб.
Кучка свежей малины одно блюдце 30р.
Молока совсем с утра не было. Тщетно ходят итальянцы с манерками – продают бабы на дому. Жалуются, что на несколько километров кругом итальянцы вырыли картошку (одиночки шкодят). Видно ночью и у нас шкодили, нашел во дворе оброненный лимон, чего у них много. Низал и развешивал табак, и кое-что еще.
Принялись мы за кукурузу, подсыхает и фасоль. Жарит, а ночью холодно. Сухой сев-вост. ветер. Читал Анатоля Франса «На белом камне» (вопросы религии). Очень интересная постановка. Хлеба нет, видно и не будет. Вчера заменили их галушками: неплохо. Город стал снова Луганском. И это хорошо, эти огульные переименования только путают. Возился с табаком, срубленном мною.
12.08.42
Бунтует желудок против гнусной пищи. Сегодня месяц со дня отступления наших, вернее бегства, тяжело прошел этот месяц. Хлеба нет, что завтра будет не знаем. Табак моей выработки все-таки дрянь, лучше не делается, т.к. он не зрелый, лишь бы на запас.
С утра организовал артель из бродячих мальчишек стричь райские яблочки. Почти все собрано 5 больших тазов, из них нам - 4. Получили корыто полное и еще один умывальный таз. Хватит намочить в бочонке. Да еще сушенных будет таз.
В жилотделе бывшего ОР представитель украинского правительства наводил порядок, сократил штат, отчетность. За воду начали хозяева брать плату по 25 коп. за ведро. Итальянцев полно и у нас. В дом не лезут, т.к. комната жилуправлением занята и постоянно на замке. Это хорошо, но они шляются, наполнили сортир и шкодят везде. Голодные видно жрут, походя огурцы и дрищут[ok2] . У меня тоже понос и еще больше ослабел.
Оказывается, что в Старобельск можно добраться на военных грузовиках. Но ехать пока опасно, надо узнать, что там есть и будет ли толк. Пойду завтра на базар отыскать С***. Сегодня Д*** принес слух от военных об окружении у Сталинграда (Царицына) частей германских и итальянских русскими и о том, что бои идут уже в районе около Грозненского нефтяного. Слухи. Очень давно не был в городе, но желудок все время расстроен. Кукурузу и огурцы не варит.
13.08.42
Четверг. Детям писать нельзя, ну и пишешь вроде писем. Я им обычно так и писал. Дождя все нет. Огород погибает. Уверяют, что воду дадут с 15.08, но вряд ли. Итальянцы тоже сидят без воды, но они привыкли в пустыне, весело таскают вручную баки и походные водяные ранцы из алюминия, литров на 15-20. Они и все делают весело. Кормят их видно скверно, но они к этому привыкли.
Е.В. пошла на базар купить муки. Деньги на исходе, надо завтра опять продавать барахло. Неминуемо попытаться добыть что-либо из Старобельска путем старых прав на имущество, т.к. иначе подохнем от голода. И так ослабели совсем. Видел странный сон (и так как я никогда снов не вижу, записываю):
Я в каком-то не то в купальном бассейне, где кроме меня, не купающегося, есть еще купающиеся люди. В воде вижу плывущего как-то странно ребенка около года, как будто сидя. Приглядываясь я увидел, что он плавает под водой и колышется от движения других купающихся. Потом к берегу или борту этого бассейна или озера вижу так же плывет, но уже лежа другой. Я спросил, что это? Мне равнодушные купальщики отвечают – наверное этих детей бросили, да их много бросают, на вокзале (видно в фонтан) каждый день по 6 штук бросают (от голода). Тогда же во сне я видел картину голода 1921-1922 в Бахмуте (Артемовске), где на базаре всегда была набросана куча умирающих детей, которые копошились и умирали под равнодушными взорами торговцев и покупателей; худые, черные, опухшие. Вот и все. Но впечатление отвратительное.
Что у меня сгорело с музеем вместе:
отцовский письменный стол, ореховый 2м. на 1м., за которым отец работал и умер
3 венских стула
5 рам багетных к семейным портретам
1 картина масл. красками «Зимнее утро»
доска чертежная
часы стенные старинные
Музей громили наши раклы с базара, значит кое-что не сгорело. Неясна судьба газетных вырезок, они были в пользовании Е. И.; жалею, что я не продал их музею революции, а тому помешал музей. Где мой пресс для эстампажей? Он не был в том здании. Сгорели конечно книги и в том числе каталог. Где мой черновик по истории Луганска, но он и не нужен, т.к. перепечатанный полный экземпляр есть у Мити в Ташкенте. Жаль карточек с эстампажами, дубликатов монет. Где они? Все это нужно узнать у Л***.
В газетах было много вранья об устройстве германцами оккупированных областей. Мы здесь видим во главе русских или украинских работников, те же служащие. Так разумно, жизнь скоро наладиться. Только продавцы на базаре не поддаются регулировке цен, а виной этому и итальянцы, которые пытаются по нищенству своему все получит даром. Бабы уже не носят молока, не будет и овощей. Скверно. Мои планы собрать много фасоли провалились. Все засыхает.
Моя артель явилась доканчивать сбор раек и докончила. За вычетом сборщикам и кое-кому нам осталось 5,5 тазов, т.е. ведер 8-9 яблочек, не считая таза на сушке. Огород наш, несмотря на засуху весной и теперь дал кое-что и труды вознаградились.
14.08.42 пятница.
Первый спас по-старому. На заводском базаре устанавливают новые цены: ряженки стакан – 5 руб. (вместо 10 руб.), молоко 15 руб. литр вместо 30 руб., подсолнечное масло вместо 500-600 руб. литр – только 200 руб. Попытка заранее обречена на неудачу. Подсолнечное масло при мне продано за 0,5 литра 300 руб. Молока нет, а ряженка сбежала с базара. Бабу воротили и заставили продавать по 5 руб. Второй раз не вынесет. Да и молоко будет продавать дома и по дороге. Е.В. пошла на большой базар продавать пиджак Мелентия, перешитый и перелицованный (из старого) ею самой.
Я купил крейды на 5.р. и не толченой, т.е. ненужной. Дождя нет, огород гибнет на глазах. Воды нет. Надо бы в музее узнать, погибли ли дубликаты монет. К вечеру абсолютно нет ни хлеба, ни сухарей.
15.08.42
Е.В. купила макухи и что-то из нее лепит. За право брать воду уплачено хозяину 10 руб. Ни хлеба, ни лепешек до 13ч. дня. Голод – скверное чувство. Итальянцы стащили бельевую веревку. Стол и стул у них же. Огород гибнет. Сумасшедший ветер несет облака пыли и дышать тяжело. Засуха. Ломал кукурузу и начали фасоль. Чепуха получилась, посеял я поздно, она не успела созреть, потеряла уже все листья. Кукуруза еще держится. Все спокойно, жить дальше тут будет нечем. Надо ехать в Старобельск, и обоим вместе, оба стары, слабы и чего-нибудь да добьемся.
16.08.42. Воскресенье.
Ходил в город на базар. Искал С*** и не нашел. В городе внизу большего базара открыт 1-ый городской магазин (железный товар и электрозаваль). Купил за 1 руб. 20 штук примусных иголок и 10 штук манжет для примуса. Читал сводки 5-11 августа, между прочим об окружении Сталинграда, взятии Майкопского нефтяного района, Краснодара, Пятигорска, Калача и пр. Составлены, как и наши, и лучше если они были бы правдивее наших. А то наши кормили нас брехней и псевдополитикой и доврались до краю. (Например, об уличных боях у нас, когда все войска за два дня до немцев удрали).
Был на базаре поздно и видел очень мало, только барахло. Опыт с макухой не удался. Е.В. не сумела отсеять и сделать что-нибудь. Попортила только макуху и муку. Надоело ей отсевать, и она с досады стерла макуху без отсева с мукой, получилась та же макуха, только еще и горькая. Ругань Е.В.
17.08.42
Был на заводском базаре, тоже как 16.08 поздно. Муки не покупал, да и не стал бы покупать, она там смешана с комбикормом и горькая. Для соуса в табак купил 3 стакана по 3 руб. терну, 9 руб. Рубил стебли и поставил их париться на плиту и в печь. Понос который уже день. Итальянцы тоже страдают поносом. Их кормят неважно, и они жрут, где схватят всякую зелень. Наша кукуруза уже стала деревянная. Все в огороде окончательно засохло. Итальянцы все загадили, гадят по садику, двору. Стоит с утра вонь во дворе. Возился весь день с табаком.
18.08.42
Та же возня. Но был в городе, искал на базаре С***, но был поздновато не нашел. На зав. базаре
просеянная из лузги мука по 10 руб. стакан - 50 руб.
смесь из пшеничной и ржаной, 2 стакана – 30 руб.
макуха толченая по 4 руб. стакан 6 ст.- 25 руб.,
макуха с мучкой вышла дрянь, продано по 1/5 руб.
4 стакана пшеницы по 10 руб. - 40 руб.
Пиджак продала Мелентия переделанный за 2,5 литра подсолнечного масла. Е.В. продавала его на толчке, но там ее запугивали за то, что она просила за него 2,5 тысячи. Дорого несуразно, правда. Он перелицован, в пятнах борта и бензин не берет. И я не мог добиться сколько за него давали. Но если 1,5 тысячи, то это хорошо. Масло 500-700 руб. за литр и деньги эти она взяла дома, без базарного терзания.
На завтра назначено на Красной площади молебствие и освещение фруктов, т.к. 19 – это 6 по старому стилю, Преображение. Установили по календарю все старые праздничные дни. В городе видел евреев с повязками таскающих носилки у полуразрушенных зданий.
Разобрал сушку, а то итальянцы все тянут.
19.08.42
Пилил дрова, возился с табаком. Проснулся в 3 ч. утра, встал в 5 ч. Что в городе было не узнал. А на большем базаре 18.08 видел сценку из НЭП – «сахарин» продавал 10 таблеток по 4 руб. Барахло на базаре видел только дрянное.
С*** мне не удалось найти, но Л*** нашел. Он назначен заведующим музеем и архивом. Меня он просил принять участие в работе, т.к. музей будет только историческим, ну и в архиве тоже работать. Жалованья 600 р. и паек хлеба будет. (зачеркнуто) я согласился, но как мне ходить отсюда, надо переехать в город, хоть на старую квартиру, а там может и хозяин явится. Есть еще слух, что город распродает эти домики в городке. Трамвая видимо так и не будет. Нет ни энергии, ни водопровода. Не в эти годы делать по 15 км в день пешком. Это минимум 3ч. ходьбы, а в 70 – невозможная вещь. (Зачеркнуто). А осенью и зимой вообще вещь невозможная. (Зачеркнуто)
Нигде не был, Е.В. тоже. Огород кончился, осталось немного фасоли и кукурузы. Перец снял, а то он от засухи осыпается. Топлива нет, кроме незначительного количества дровишек. Хлеба нет, да и денег тоже. Барахло быстро можно промотать, в дальше что? (Зачеркнуто) Можно [ok3] ли там жить и работать? Завод, наверное, разрушен совсем, да и дома тоже. (Зачеркнуто)
20.08.42
Ходил опять на большой базар, искал С***, наверное, он в Старобельске. Бедная Е.В. ей приходится таскать воду. Я и одного ведра принести не в силах. Старость, слабость. Этой пищи, хотя ее и вдоволь, и хлеб из смеси просовой муки (смолотой с шелухой и оттого горькой) и примеси еще какой-то NN, и кукуруза, и фасоль, но желудок должно быть ничего этого не усваивает и каждое утро все это извергает в виде поноса, и так уже 2 недели. Бурчит, но хоть не болит. Худею только и сам чувствую, что теряю силы. (зачеркнуто) Как же я буду ходить на работу? Вот вопрос. О трамвае нет и помину. Надо сходить в город на старую квартиру.
Зажигалка моя в виде пушечного ядра, пролежавшая 20 лет, сегодня пущена в ход; один итальянец дал камень, а бензин есть. С табаком возился целый день и еще на завтра хватит. При брожении с соусом он немного побелел от плесени, пришлось сушить его на солнце, он от этого стал поганый. В общем имею 300 гр. своего готового табаку плюс подроблю корешки, будет около фунта. Скоты - тащат табак из гряды, а тут еще и засуха. В антрактах - крик и ругань Е.В. (зачеркнуто) в итоге жизнь становится еще тяжелее.
21.08.42 Пятница.
Проснулся окончательно около 4 ч., а вчера в 3 часа. Мало сплю, а это изнуряет. Е.В. ушла в 5ч 30мин. по воду; по солнцу часы будто верны. Оно всходит в 5ч. 10мин. с поправкой. Сегодня никуда не пойду. Лето, считай, прошло. Огород нас поддержал. Е.В. на заводском базаре продала раек на 78 руб. - 3 руб. стакан. Отдала долг за молоко – 25 руб. Вчера брал урок, как высекать огонь из кремня, а то все время не удавалось. (зажигалка сама по себе). Сделал крышечку на трут, оказалось трут надо держать не близко к кремню. Теперь для практики закуриваю только от кремня. В детстве у чабанов делал это хорошо, но это было 60 лет назад. Теперь снова учился. Но научился-таки. Ветер NNW, моросит слегка. Так и ночью. Собрали почти всю фасоль. Жалкий урожай.
22.08.42
Воротилась спекулянтка Н***. Завели торг. Большая радость – ушли итальянцы. Но, говорят, что будут румыны, что еще хуже. Но в огородах уже после итальянцев стало пусто. У нас только несколько кочанов кукурузы, да немного картошки. Все лето мы ели свои овощи и было бы много, если бы в августе был хоть один дождь. А теперь уже поздно, посохло все. Райки есть еще, держим в комнате. Е.В. пошла с Н*** прицениться к барахлу, чтобы выменять у ней муки и жиров. Конечно, главное жиры, т.к. приучились уже за обедом не потреблять хлеба. Может быть Е.В. увидит С***. (Зачеркнуто) Твердые цены 15 руб. литр молока остаются на бумаге. Купить нельзя дешевле, чем за 30р.
23.08.42
Вторую половину провели в товарообмене с Н***. (опускаю длинный перечень домашнего барахла - МС) Получено мукой не горькой, а только затхлой и масло тоже горьковатое. Но даже все грызовые семечки были затхлые, зимой убирали. Есть можно все, хоть с голоду не сдохнем. Жаль, что не сделали этого раньше.
В городе 3-ю неделю к вечеру и ночью каждый день непрерывное веселье; везде мандолины, гитары, гармоники и итальянцы. По примеру их не отстает и наша молодежь. Даже Федя 18 лет добровольно завербовался в Германию, глухой на одно ухо, но музыкант, завтра едет в путь и тоже веселится. Если бы не военные сборы и постояльцы. (у нас их теперь вообще в доме нет, но зато во дворе разбивают палатки и стоят по дому, загаживают своими испражнениями весь двор, под окнами, дверями, везде, где ни попало, про деревья и говорить нечего; но вчера уехали). Прямо какой-то пир во время чумы.
Нахалы шляются по всем дворам, подъездам; заглядывают во все двери и балконы. Когда я на одного посмотрел с досадой, он другому говорит: «Это старый патриот». (попал пальцем в небо). Веселятся напропалую, у нас опять танцы, пение, музыка по соседству. Лето прошло незаметно, было только несколько жарких дней, ночью же холодно без теплого одеяла. Сделал клей вишневый (собрал с поврежденного черешневого дерева). 2 суток растворял в холодной воде, добавил медного купороса, крахмала и грел в водяной бане (стеклянная банка в консервной банке с водой, кипящей на плите 10-15 мин.)
Кончали операцию с товарообменом. Получили масло и за Н*** осталось 1000 р. Соседи пошли в деревню за овощами, мы не в силах. Плохо это. Пекли хлеб и лепешки и ели досыта, пожалуй, за год первый раз. Гостей нет. Все становится холоднее, на огород надо плюнуть. Табаку тоже есть полная жестяная коробка, вероятно грамм 800-900. Жаль много вытоптали и покрали. Денег совсем нет. Надо продать финскую бумагу на курево. Ее около 300 листов, каждый на 13-15 папирос. Райки лежат в комнате, но пора их мочить.
24.08.42.
Вторник. Сидели дома и ели. Удивительное зрелище над Луганском – чистое бездымное небо, воздух совсем другой. Чистое небо это не было лет 140 – ни дыма, ни копоти, ни сажи. Прозрачно все видно, как никогда. Федю провожали, их первый эшелон отправили пешком на Дебальцево.
25.08.42
Принесли от N 20 домоуправления жиро наказ. За одну комнату 25 руб. – без всяких зарплат, по 1р 30 коп за 1 кв. метр. Этого надо было ожидать. Подходит уже год чрезвычайных лишений, вызванных войной. Сегодня за обедом я вспомнил август прошлого года – и что же – год мы уже не ели досыта. Правда к этому мы были приготовлены двумя годами недостачи во всем. В Харькове почти 2 года все продовольственные магазины были пусты, и только в мае 1941 появилось кое-что, а в июне перед самой войной и мясо, масло и колбаса, чисто в насмешку, чтобы исчезнуть совсем в конце июня и навсегда.
Продовольственное дело находилось в СССР в плохих, даже подлых руках. На Украине туда могли попасть только свои (т.е. подлецы и воры). Такую богатую страну, кормившую до 1914 всю Европу, обратили в вечно голодную, нищую, живущую только по карточкам. Надо согласиться – для этого нужно было большое искусство или разве колоссальная, направленная в одну сторону глупость. Что тут было нам пока не ясно. Возможно то и другое вместе.
26.08.42 Среда.
Ходил на большой базар, где нашел-таки С***. Он 2 недели был в Старобельске. Привез оттуда новости и для меня. Большой дом сильно пострадал от бомбежки: очень крупная бомба попала через улицу в дом Марченко, который разнесло вдребезги. Эти то дребезги наделали дыр в доме и снесли крышу (зачеркнуто). Там идет работа по направлению от городской управы. Дом б. Голованского, Филина двор, дом Марии Николаевны – все целы.
С маслозаводом дела хуже - его взорвали уходя. Афанасия Ив. Х., Хорунжего и еще 5 человек, работавших по взрыву (кажется еще и мельниц товарищества) поймали за 50 км. от Старобельска, привезли туда, судили и расстреляли. На маслозаводе что-то делают по ремонту немцы. В нашем магазине немцы устроили колбасную фабрику. Словом, работа идет, но мне то там делать нечего. На маслозаводе было много масла, текло и горело, и жители кое-кто домой приносил ведер по 50 в запас. Значит все разграбили.
Вокзал разрушен и больше разрушений нет. На мельницу товарищества приехал наследник Русинов. Не знаю, что он там будет делать, но фронт недалеко и делать что-либо будет еще очень рано и рискованно, и, кроме того не хочется лезть в грязную историю. Купил газету «Нове Життя», типа фронтовых, не полевых, а городских: «писатели пописывают, а читатели почитывают» Вот и все. Чепуха.
Уплатил за квартиру за август 24,70. Толкучка во "власти" итальянцев. С большими набитыми сумками торгуют чем попало. При мне продали кило темного пшеничного хлеба за 7 марок =70 рублей, а папиросы 5 штук за 6 марок и эти папиросы – дрянь; продают и по штуке. За сахарин (его я не видел) просят чай. На базаре-толкучке они чувствуют себя дома. Появились в продаже зажигалки из ружейного патрона по 100 руб. штука. Камушков я не видал, а также продавцов сахарина, вероятно потому что я был часов в 9 и самый бой прошел.
Там я был с час, и работа шла бойко. Остальной базар к этому времени скис. Махорка стеблями, без старых листьев, по 5р. за стебель, да еще с цветами, молодая и слабая.
Долго говорил с С***. Отнесу к нему бумагу курительную. Школы заняты военными, видно ребята опять не будут учиться. Учебники же не годятся - не по времени. Говорят, с воскресенья будут ходит поезда на Старобельск. Водопровода в городе еще нет, воду тащат ведрами. Починочных магазинов порядочно. Цена примуса старого 250 р.
Л*** не видел. Видел около кино «Октябрь» массу разобранных деревянных рам - лагерей или казарм и какие-то машины (авто), как черепаха. Теперь чаще попадаются итальянцы с одним пером черным или светлым, прикрепленным кокардой к шапке. В городе на Ленинской безлюдье. Оно угрожает всему городу, жить не при чем, надо бы уезжать и нам, но куда? Е.В. продала сегодня мучку-комбикорм за 200 руб. и купила творогу блюдце за 40 руб. Ели вареники; давно этого не было. Это и обед весь – галушки.
27-08.42
На зав. базаре
2 стакана ряженки – 20 руб.
5 шт. перц карликовый комнатный (для семян) 7 руб.
1 пачка черного перца 10 руб.
28.08.42
Починил киот. Е.В. шила платье Лене. Праздник в городе – Успенье. Лежал весь день и читал.
29.08.42
На большом базаре искал С***, носил ему продать на толкучке киот и пачку финской бумаги. Не нашел и пришлось тащить назад через 3-ю Донецкую. Но встретил Суд***, он в восторге от новостей С***, хотя оказывается мельница товарищества разбита вдребезги. Желал очень поговорить со мной относительно поездки в Старобельск. Пришлось вторично идти в город, т.к. я купил:
1 кочан капусты – 30 руб.
2 больших красных бурака – 10 руб.
20 шт. моркови большой – 20 руб.
Видел еще Д***, похудела вдвое, рассказывала о грабеже на нашем дворе на Вокзальной. Жить в старой квартире совсем нельзя, стена лопнула еще, да она и раньше выдулась на улицу и пол нашей квартиры держался в воздухе, на честном слове: решил совсем туда не ходить. Во второй раз в городе я не нашел Л***, а разговор с Суд*** привел к тому, что он в воскресенье туда отправится, а пока (уговаривает меня упаковывать вещи ???? зачеркнуто). Чем зиму будем держаться и сказать нельзя. Наши где-то прорвались, а военное положение на юге – весьма неопределенное. Гражданское управление еще не организовано (собираются организовать к декабрю), военные же не вмешиваются в гражданские претензии и права.
30.08.42
Мой день рождения. Ходил на заводской базар, хотел обменять газетную бумагу на табак или продать – не берут, надо там долго ждать. Купил 30 штук огурцов и 3 редьки – 45 руб. Именины голодные, хлеба нет. Утром похлебал холодного борща, который обменял на табак своей выделки (Соседка просила – к ней приехал отец в гости).
Е.В. пошила Лене платье и – за него получила:
4 яйца 30 руб
3 стакана соли 60 руб
2 ст.крупы – 40руб., да раньше ещё принесли кастрюлю небольшую жирного борща, тоже стоит, словом 200 руб. не меньше за работу. Лихорадка и с сердцем скверно. Получено от Н*** 400 руб, за ней осталось 500руб. + за Е.В. простыня и прочее. Молока не достал.
31.08.42
Молоко 1 л. -35 руб.
Сегодня ровно месяц, как не было ни одного дождя. Все засохло, конец нашему огороду. От срезанного табаку пошли тощие пасынки, табаку от них не жди. Жары удушающей нет.
NB. Все, что сюда пишется, пишется исключительно с целью не разучится писать (т.е. орудовать пером и чернилами). Одичание надвигается, отстал от жизни совсем. В город пойти – праздник; хоть бы на базар. Тут плохо будет жить, да без топлива вовсе погибель.
Паника и бегство гражданского населения в октябре1941
Отступление-воспоминание (написано 18.11.1942 )
...
... В октябре (1941г.) в газетах, как всегда было полное благополучие. Но 10-го все прорвалось. Если до сентября поток беженцев был больше специфический – исключительно евреи – то тут в один день прорвалось все. В этот день была официально объявлена первая тревога. До этого числа бомбежки не было, зениткам было нечего делать, и тревога была сама по себе, черт разберет зачем. Не то учебные, не то по случаю пролета где-то германского самолета. Тут же по всем нашим улицам потянулись потоки бегущих машин.
Первые, кто удрал – это городская пожарная служба и милиция. Их жители городка провожали смехом и улюлюканьем. По асфальтовой дороге на переправу через Донец, на Луганскую станицу потянулись в несколько рядов машины. В числе машин и такие были, которым место в музеях, а временами даже какие-то сооружения из сборных частей. Одно я видел в этом потоке особенно чудное: очень высокое шасси и узкое, на нем двигатель от фордзона, а выше его коробка. Как оно не опрокидывается на ходу непонятно. Подобное описание этой дороги можно найти у Г. Уэльса, когда он описывает бегство из Лондона от нашествия марсиан. Среди разных машин много лошадиных упряжек, но наших в этой толпе не было. Они шли другим путем за войсковыми частями, которые «дули» вразброд.
Мы все с удивлением смотрели на это бегство. Спросить было не у кого, так как у бегущих взгляды были безумные, они видимо ничего не сознавали, куда и зачем они бегут. И это далеко не все луганчане; многие видно издалека должно быть. В эту толпу захлестнуло видно помимо ответственных работников много, и, пожалуй, в несколько раз больше, просто перепуганных людей. Багажа и семей с ними было немного, а кое-где и совсем не было. Например, на том «чудо-тракторе-автомобиле» сидел только один человек и багажа не было видно. Много было старых желтых железных коробок (корыт) первых видов автомобилей. Как будто из музея автомашин перло все, что могло только двигаться, было много и комбинаций – фордзон, на нем колеса сменены на резиновые сплошные литые, без камер что ли.
В городе я был несколько раз. По ул. Ленина везде валяется горелая бумага, огромными хлопьями. В учреждениях все жгли, все бумаги и книги. (Удобный случай из практики 1919-1920 гг – все грехи, растраты, хищения и просто воровство, все следы сгорели). Наверное, и тут так было.
Паника и бегство 11.10.1941 усилились. Промчалась, удирая вся пожарная охрана города и вся милиция. Не по нервам этой нашей доблестной милиции оказались частые тревоги и пальба зениток. Мы (громадное большинство жителей) быстро привыкли и к тревоге, и к стрельбе из зениток. Все с интересом наблюдают тщетную стрельбу зениток по немецким аэропланам, которые никакого внимания не обращают на то, что дымки разрывов окружают их и делают свое дело. Удирающие продолжают стремиться на Луганскую станицу.
Дело с хлебом и мукой совсем расстроилось, никак не получишь ни того, ни другого. Шайка мерзавцев, засевшая в лавке, продает хлеб (контроля или лавочного комитета нет) и самоснабжается. Все эти Тани, Маруси и проч. состав лавки так себя обеспечил, что до сих пор у них громадные запасы хлеба и теперь они спекулируют мануфактурой, спичками, мылом, водкой, табаком и проч. Все это было накрадено.
Паническое бегство продолжалось и 15.10.1941, но несколько тише и в большем порядке. Пошли войска удирающие, сначала в беспорядке одиночки, группы, а потом и в порядке. Гул и грохот отступающей массы сотрясает воздух и днем, и ночью. От нас асфальтовые дороги не очень близко, но шум слышен в закрытых комнатах.
20.10.1941 рассчитали рабочих завода ОР. Из 27 тыс. рабочих осталось человек 200. Много жалоб рабочих на то, что своя же братва очистила и взломала их рабочие ящики, забрали одежду, разные вещи. 20.10.1941 вновь большая тревога, бомбежка, жутко. Нет ни газет, нет совсем электричества. Все это время никуда не отлучишься, все время торчишь в очереди за хлебом и ничего не получаешь.
25.10.1941 к нам поставили 2-х узбеков и 2-х казахов. Эти образцовые вояки очень боятся, а потихоньку говорят: «за что мы будем воевать? за колхозы?». И надо было посмотреть, какую гадливость и презрение они испытывают к этим «колхозам». Я наблюдал их и видел, что они при первой возможности, пойдут в плен. Так, как я после узнал, они обычно и делают.
2 ноября в городе стало подозрительно тихо, учреждения, старые большевики, первые завы и помзавы, забрав кассу и автомашины сбежали бесследно и оказались после в Туркестане. Все евреи тоже туда сбежали, оставив только голоту, очень старых и кой-кого из мастеровых. Все парикмахерские закрылись, медицинские учреждения – без врачей, поликлиники тоже, вдобавок разгромлены, инвентарь или растащили, или уничтожен. Торговые учреждения еще раньше вывезли куда-то товары. Я еще сидя на квартире на Вокзальной видел их погрузки мануфактуры и проч. Медицина и торговля целиком обслуживалась только евреями.
В очередях кулаки ожили и стали составлять за раскулачивание счета к уплате. Эта часть с радостью решила встречать немцев. Жители города и Иванищева яра разгромили книжный склад (у клуба Цупова) и магазин; книги были все порваны и разбросаны по огромной площади, сплошь устилая землю. Никто им в этом не мешал. Да из милиции я видел только одного человека, видно запоздавшего удрать. Так книги и пропали, и были затоптаны в грязь. На базаре разговор: «что ты меня попрекаешь за цену; не наводи порядков, это тебе не советская власть». Вот какие были разговоры. И они долго были такого порядка, хотя возвратившаяся милиция их за это таскала под арест. Но тогда уже было поздно, после этого престиж советской власти тут уже рухнул основательно. А причина та, что весь Иванищев Яр и бараки (а потом и корпуса) были населены раскулаченными и значит врагами этой власти.
А разгром прекрасного большого здания детских яслей? Заведующие и воспитательницы сбежали, а мамаши с детками разграбили совершенно все оборудование. То же сделали и с 25-й школой. И разгромы были основательные – ни одного стекла не осталось не разбитым, взломаны двери, притолки, рамы. Полы, переборки. Только в яслях и осталось – крыша да стены. Теперь зимой ее докончат, как докончили перед 17.7.1942 (наступлением немцев) лавку 9/171, 25 школу и много другого.
***********************************
Подготовила к печати Елена Дмитриевна Ковтун, внучка автора дневника