14.02.10
О книгах Марка Солонина
Мне нравится, как пишет Марк Солонин. За каких-то пять лет, он превратился из никому не известного «самарского исследователя» в писателя высочайшего класса. И если первую его книгу я прочитал, честно говоря, с небольшим недоверием, то уже вторая прошла «на ура». Начиная с третьей я его запомнил (потому как «23 июня» получилась очень хорошей) – и начал следить за его новыми выпусками. «25 июня» я перечитал четыре или пять раз. А последней его книге «Мозгоимение» я просто рукоплескал. Рукоплескал стоя. Как когда-то Суворову, Буничу, Бешанову, Мельтюхову...
В первой книге «Бочка и обручи» мне не совсем понравились его нападки на Суворова. При прочтении книги у меня было непроходящее чувство, что Солонин постоянно пытается «отмежеваться», «окреститься» от Суворова, доказать всем, что он не такой. Он, мол, не суворовец и с ним ничего общего не имеет. Он часто был достаточно саркастичен по отношению к Суворову, причём - как мне казалось тогда (и кажется сейчас) – совершенно незаслуженно. Я был не согласен с тем, что Марк назвал его «мифотворцем» (дословно было сказано «В скобках заметим, что и в этом варианте мифотворчества В. Суворов не был первым»), а его видения - бредовыми. Я просто подпрыгнул от его заявления «Трудно сказать, был ли „ложный след", по которому Виктор Суворов направил толпы своих последователей, результатом добросовестного заблуждения или мы все-таки имеем дело с преднамеренной литературной мистификацией»
Во как – никому не известный молодой автор объявляет всем известного мэтра «мистификатором»! Потом там шли многочисленные нападки на «суворовцев» (к которым и я себя причислял и причисляю и сейчас), постоянное ерничание по поводу суворовских фраз и т.д., что мне никак не могло понравиться. Но я всё равно решил дочитать книгу до конца, и не пожалел.
Впрочем, Солонин быстро исправился, и, начиная со второй книги, бочку на Суворова катил всё меньше и меньше, в мистификациях и мифотворстве не обвинял – да и суворовцев не трогал. Потому как глупо. Глупо дважды и трижды. Потому как теория Солонина просто дополняет теорию Суворова. Дополняет, а не опровергает. Хотя эту тему – соотношения теории Суворова и Солонина, я хочу внимательнее рассмотреть в следующей статье. Не здесь.
Постепенно Солонин стал моим любимым писателем. Он поражает своей логичностью, правильностью построения повествования. Может завлечь читателя, заставить сопереживать, вовлекает его в диалог. Он неоднократно заставлял меня встать с кресла, положить книгу на стол – и пройтись несколько кругов по комнате, обдумывая, ещё раз «пережёвывая» текст. Все его книги я не только дочитал до конца, но и перечитал по несколько раз – и каждый раз находил в книге нечто, на что я обратил недостаточно внимания во время предыдущего прочтения, что даёт дополнительную пищу для рассуждений и внутренней проработки. Каждая из них испещрена моими карандашными пометами, подчёркиваниями и восклицательными (а иногда и вопросительными) знаками. Из Марка Солонина на наших глазах вырастает, не побоюсь сказать, великий публицист. Молодец. Просто молодец.
Ещё меня в Солонине подкупает его отношение к его «идеологическим противникам» - Исаеву, Гарееву, Мухину и т.д. Он их разбивает в пух и в прах, уделывает под кочерыжку, не оставляет в аргументационной цепи противника камня на камне – причём так, что просто дух захватывает (особенно мне понравилось как он разгромил Гончарова. Да и Мухин был разорван в клочья...). При этом он никогда не оскорбляет своих противников, а подсмеивается над ними таким остроумным, таким едким, чисто суворовским юморком, а оперирует настолько логично и чётко, что просто не может не завоевать моего полного и безоговорочного уважения.
Не могут не нравиться в книгах Солонина также его замечательные (а иногда даже, не побоюсь этого слова, блестящие) аллегории. Ими богаты книги Суворова – но Марк Солонин его на голову выше. Например, описывая неописуемую маловероятность одного события он пишет: «это всё равно как попасть на дуэли пулей в пулю противника». Великолепно! Какой художественный образ! Как ярко и доходчиво! Сразу всё понятно! Или «на два тягача хорошо бы иметь четыре супертягача для вытаскивания тягачей». Или «внешнеполитическое ведомство ... продолжало «гнуть свою линию» с изяществом слона в посудной лавке». Или «первым ... ответом было оглушительное молчание Берлина». Или «Логика потрясающая: своей «неуступчивостью» жертва не оставила насильнику «иного выбора»». Или «воспитанница института благородных девиц, краснеющая при виду голых лошадей на улице, может считатьтся «гением злодейства» по сравнению с простодушным т. Сталиным». А его «манёвр по фронту» и «манёвр в глубину», «слезоточивый газ» и «плач Ярославны»! Да и название «Мозгоимение» вызвало у меня улыбку – это надо же так метко назвать книгу! Прелестно. Такими «перчинками» Марк оживляет скучный по себе исторический текст, делает чтение увлекательным.
Кроме того, что Солонин умён, логичен и остроумен (что в совокупности своей уже очень и очень немало), он ещё и смел. Он не боиться затрагивать болезненные темы повального бегства и дезертирства Красной Армии летом 1941г., не боясь навлечь на себя гнев русских псевдопатриотов, кому эта горькая правда очень и очень не нравится. Более того, он смело пишет о таких абсолютно табуированных в советской (да и российской) литературе темах, как массовые изнасилования и зверские убийства мирного населения Восточной Пруссии Красной Армией в 1944-1945-х годах. Это тема широко освещена на Западе, но вот в России эта тема не поднималась до Солонина никем. Об этой теме не писал ни один историк или исследователь. А книга Энтони Бивора «Падение Берлина», недавно переведённая на русский язык (в которой тот открыто пишет про изнасилования и беспредел в Берлине весной 1945 г.), вызвала в России просто бурю негодования.
Поэтому я считаю, что Марк Солонин – исследователь, каких в России мало.
Хотя я пою свои дифирамбы абсолютно искренне, от чистого сердца, дозвольте мне всё же перечислить парочку «солнечных пятен» на страницах книг Марка Солонина. Их не так много – но они есть и их надо упомянуть обязательно. Тем более. что автор сам, помнится, писал: «Надеюсь, что эта книга ... послужит дополнительным стимулом к серьёзной дискуссии, в рамках которой я буду рад признать и исправить допущенные мною ошибки». Так что – давайте начнём!
Первое
Первая, и совершенно непростительная ошибка Марка Солонина заключается в том, что, по моему мнению, он пишет книги не для нас, рядовых читателей, а для историков. Во всех своих книгах (кроме «Мозгоимения», которая написана явно для «широких масс») он пытается историков «перековать», «переубедить», привлечь на свою сторону. Это глупо. Марк, это тебе не удастся сделать никогда. Пиши книгу для нас, для простого «человека с улицы». Учёных-историков тебе никогда не переделать.
Не потому, что ты для них – «никто и звать тебя никак», не потому, что они слишком сильно зависят от грандов. А потому что история, как наука, слишком сильно политизирована. Это не наука, а политика. А поэтому там правят бал не эмоции, и не факты, не авторитеты и не здравый смысл. Там правят политические решения.
Поэтому приведи ты хоть 200 абсолютно незыблемых фактов – ничего ты историку (политику) не докажешь. В крайнем случае, он тебя просто проигнорирует.
За моей спиной годы «битв» с немецкими историками. Я знаю, о чём говорю. Несчастные они люди... Приведу только один пример. Дмитрий Волкогонов был в июне 1991 г. со скандалом выгнан Дмитрием Язовым с поста начальника Института военной истории. Официальная причина - «очернение советской истории»; неофициальная – Волкогонов был первым советским историком, который доказал, что Ленин был самым великим преступником 20-го века, который скинул его белоснежную статую с высокого постамента в грязь. На Волкогонова началась настоящая травля, от него отвернулись все, его выгнали отовсюду и лишили всего, что он имел. Волкогонов не сдался, но серьёзно заболел (у него нашли рак), а оперировать его в Москве в Военном госпитале отказались (здесь тоже Язов постарался). Выручил его английский издатель, который оплатил операцию в Оксфорде в августе 1991-го.
А потом… Уже в сентябре 1991 года он прилетает обратно в Москву – и становится правой рукой Президента РФ Бориса Ельцина, его советником по оборонным вопросам. И – чу! И все те, которые его ещё вчера топтали и смешивали с землёй (кстати, в их рядах был и небезызвестный М. Гареев) тут же приползли к нему на коленях вымаливать прощение. И тут же его тезис о Ленине стал законом. И сразу же была переписана история, и тут же были найдены тысячи доказательств того, что Ленин действительно был величайшим преступником, садистом и т.д. А не стал бы Волкогонов советником Ельцина, то всё было бы по другому… Так вот, историки – это лакеи государственной власти, которые пишут такую историю, которую им велит писать власть. При смене власти история тут же меняется и те же историки очень быстро приспосабливаются к новым реалиям.
На Западе это не так заметно, потому как здесь, например, немецкие историки очень тесно работают с английскими, французскими и т.д., поэтому не могут быстро менять свои взгляды – так как они этим тут же войдут в конфликт с коллегами из других стран. А власти всех западных стран (сюда входит и Япония, и Америка) требуют от своих историков строго мирного сосуществования. Ругаться (вернее, вежливо спорить) им позволяют только из-за мелких, никому не интересных тем. Поэтому здесь постоянно проводятся всевозможные встречи и конференции по различным спорным вопросам, старательно сглаживаются все острые углы и противоречия, обговаривается, что писать в английских учебниках по истории так, чтобы не обидеть немцев, а в немецких так, чтобы не «задеть» чувства англичан, решается, как трактовать тот или иной новый факт и т.д. А недовольных историков, не согласных с той или иной трактовкой – лишают грандов. И всё.
Второе
Суворова часто обвиняют в том, что он чересчур «перегружает» свои книги «танковой тематикой». Точно также Солонин очень много, чрезмерно много места уделяет «самолётным темам». Причём, по моему скромному мнению, суворовский перегруз - это просто детский лепет по сравнению с тем, как своими рассуждениями о самолётах перегружает свою вторую книгу (а также, в несколько меньшей степени, и свою книгу «25 июня») М. Солонин. Несмотря на моё высшее техническое образование в весьма солидном западном политехе, я, например, с большим трудом осилил его «На мирно спящих аэродромах...», где целые главы, десятки и десятки страниц, посвящены теории полёта, описаниям и сравнениям различных ТТХ всевозможнейших самолётов всего мира, с чертежами, векторами, таблицами. Моя подруга, начав в 2006 году читать вышеназванную книгу, бросила её читать на полпути. Боюсь, она была не одна... Хотя зря, так как «пробившись» через первые сто пятьдесят страниц (ну или просто пропустив их), понимаешь, что книга-то неплоха.
Правда, она малость противоречит первой. В первой Марк убеждал коллег-историков поменьше говорить о миллиметрах брони, калибрах и запасе хода, а побольше о «танкистах, артиллеристах, летчиках, пулеметчиках и их командирах». А во второй всё больше пишет об углах атаки, тяговооружённостях, вооружении самолётов и т.д. О самих лётчиках, их настрое и сознательности почти не пишет (хотя выражение «Лучший истребитель – это самолёт, в котором сидит лучший пилот» в книге всё же прозвучало).
Несмотря на использование этого выражения, самого лучшего аса-истребителя всех времён и народов он всё-таки лучшем не считает, и даже имя его постоянно пишет неправильно (почему-то он его перекрестил на Хартмана). Вражеские самолёты были Эрихом Хартманном не сбиты, а «якобы сбиты», приписки сбитых самолётов «прямо поощрялись», имеющиеся цифры «несомненно завышены» и т.д. Разочаровал меня, прямо скажем. Потому как «о недостоверности этих цифр» хотя и были «написаны сотни книг и статей», общее и уже давным-давно устоявшееся мнение заключается в том, что Хартманн действительно сбил все те 352 самолёта. Цифра эта в западной историографии уже давно не обсуждается и принимается за факт. Да и в русской это отрицается разве что «горячо любимым» Ю.Мухиным.
Жалко, что этот факт ставит под сомнение Солонин - хотя о причинах, почему получилось так, что Хартманн мог сбить так много самолётов всё же пишет. Мол, если бы Покрышкин провёл не 156 воздушных боёв, а 825 – то он вполне имел бы возможность сбить не 65 самолётов противника, а столько же, сколько сбил Хартманн! Покрышкин просто летал меньше, и ему не попадалось так много вражеских самолётов, как Хартманну, которому было что сбивать в трёх из каждых пяти его вылетов (на 1400 вылетов он провёл 825 боёв, тогда как Покрышкин из 650 вылетов только 156).
Ну ладно. Эту горькую пилюлю я всё же подслащу тем, что, пролистнув страниц так 400, начинаешь читать очень интересные выводы – а последняя глава просто великолепна (стр. 560-565).
Третье
Как я уже писал, книги Марка Солонина очень логичны и написаны лёгким, удобоваримым языком. Есть иногда небольшие, не имеющие большого влияния ошибки и ошибочки, вызывающие улыбку натяжки, противоречия, логический нестыковочки и т.д. – но без них не обошлась ни одна-единственная книга. Они – простительны и не мешают повествованию.
Например, я от души посмеялся над высказыванием Марка, что танк-махина Т-26 весом 9750 кг «могла запросто порвать 7, 47 и 147 рядов густой колючей проволоки» линии Маннергейма как «тоненькие ниточки». А потом, «расчистив местность ... и попутно выворотив из земли злополучные «металлические колья», эта махина могла подходить к доту и брать его тёпленьким – ведь пулемёты дота, мол, на броне танка только царапинки оставляли. Вот это да: нужно иметь только один «непобедимый» танк Т-26 – и вся Финляндия коленопреклонённая у твоих ног!
Солонин, сразу видно, ни разу в танке не сидел, поэтому пишет такие глупости. Хоть бы с танкистами поговорил, что ли... В начале августа 1989 года мой танк Т-72 (к слову, более чем в 4 раза тяжелей и в 11 раз мощней дохляка Т-26) во время летних учений на полигоне в Кемеровской области случайно наехал правой гусеницей на старую проволочную изгородь какого-то колхоза. Наехал на развороте – и та проволока уже через 3 секунды намоталась на ведущую «звёздочку». Всё, громадный грозный танк встал. Спрыгнув с него, мы с наводчиком чуть не убили механика-водителя – между траками был просто клубок ржавой колючей проволоки вперемешку с землёй, дёрном, обломками деревянных кольев, на которые она была натянута. Правую гусеницу танка пришлось снимать и проволоку срезать плоскогубцами, сбивать зубилом, выламывать ломом – и всё под многоэтажные маты. Боже, какая была морока - поцарапались все, промучались часа три-четыре… И это тёплым августовским вечером, в относительно спокойной обстановке. После чего пришлось ещё одевать и натягивать гусеницы...
А что было бы, если ту же операцию пришлось проводить под миномётным или хотя бы снайперским огнём? Да ещё перед дотом противника? Да ещё зимой в мороз? Да ещё не с «деревенской», а военной колючей проволокой, которую порвать, порезать намного труднее? Да ещё на металлических кольях в 47 рядов? Да ещё на минном поле?
Ну так вот, финны были совсем не дураки и знали точно, что танк никогда и ни за что на колючую проволоку не поедет– по вышеописанным причинам. Командир танкового полка сначала обязательно поставит дымовую завесу и пошлёт сапёров «пробить» проходы для танков, чтобы они там срезали проволоку и всё разминировали. Если проволока будет натянута на железные забетонированные колья – то сапёры здесь помогут только после основательной многочасовой артподготовки (а при 47 рядах парочкой вагонов гаубичных снарядов не справишься – тут будет нужно полэшелона!). Это чтобы гаубичные снаряды порвали проволоку, сдетонировали мины и повыдёргивали из земли те колья (иначе потеряешь всех сапёров, а проходов не сделаешь). И только потом там пройдут танки. Жалко, что Солонин об этом не знает и даже не догадывается.
Но это, конечно, мелочи.
Есть в пяти книгах и одна грубейшая ошибка. На мой взгляд – непростительная. Она просто вышибает из колеи. Находится она в самой последней, 13-й статье последней его книги «Мозгоимение». Не вся статья, а её первые 20 страниц. Там, где идёт разговор о потерях вооружённых сил СССР во Второй Мировой войне.
Солонин решает на этих страницах своеобразную "задачу про бассейн». Было в том бассейне 4 901 852 человека, были призваны в годы войны 28 807 150, в живых осталось под конец 11 793 800, да ещё 1 046 000 лежало в госпиталях на излечении. В боях с Японией в августе было убито ещё 12 000. То есть всего убыло из Вооружённых
Сил 21 637 000.
Из них за время войны было демобилизовано по ранению или болезни, передано для работы в промышленность или осуждено и посажено в тюрьму 8 007 100 человек. Ну и живых военнопленных к концу войны осталось 1 836 тыс.
Итого: 21 637 - 8 007 - 1 836 = 11 794 тыс. умерших или безвестно покинувших СССР. Из этих 11,79 млн лишь 7,11 млн погибли на поле боя или от ран и 2,54 млн погибли в немецком плену, итого 9,65 млн. Судьба остальных 2,54 млн. Солонину не известна: «Два миллиона человек, про судьбу которых никто не знает ничего определённого. И, скорее всего – никогда ничего не узнает». Таков общий вывод.
«Это означает, что общие безвозвратные демографические потери Вооружённых сил СССР не могут быт больше 11 794 тыс. человек. Всё, что больше – не более чем голословное кликушество на тему «трупами завалили». Специалистам фамилии современных кликуш хорошо известны, а всем прочим и незачем загромождать память всяким мусором» Конец цитаты.
Вот это да! Вот это слог, вот это поступь! Это действительно писал Солонин?
Давайте по порядку. Обойдёмся без мордобоя. Даже это большое пятно на Солнце не уменьшает для меня его сияния.
Итак, первая цифра в 4 901 852 у ни у кого больших проблем не вызывает, если она и занижена – то ненамного. А вот вторая – 28 807 150, т.е. число призванных в ряды Вооружённых Сил, занижена явно, причём сильно занижена, на миллионы. Я не знаю, на сколько миллионов, но поражён тем фактом, что Солонин принимает эту цифру Кривошеева за единственно верную - и всё тут. Хотя взял тот её из источника, проверить правдивость которого никто не может.
Совершенно на Солонина непохоже. Это не он ли в своей второй книге написал воистину золотые слова: «Пресловутый «доступ в архив» ни в малейшей степени не освобождает исследователя от самой трудной части работы – от оценки достоверности найденной информации»? Во как. А тут, получив через третьи руки из неизвестного архива тухлую цифирьку, он вдруг начинает свято верить в неё как в истину последней инстанции? Это ли не «голословное кликушество», в котором Марк сам так грозно обвиняет неизвестных «современных кликуш»?
Ну так вот. Я в эту цифру не верю вообще. Скорее всего, она включает только цифру военнослужащих, призванных военкоматами (и то, наверняка, сильно заниженную). А как же ополченцы, полёгшие миллионами под Москвой и Ленинградом? Ведь их призывали не военные, а партийные органы – и призвано их было минимум 4 000 000 человек. Минимум. Скорее всего – намного больше. Были они плохо вооружены, малообучены и поэтому использовались в качестве «пушечного мяса». Часть выживших влилось потом в Действующую армию, но сколько именно – неизвестно.
А сколько было призвано непосредственно в части из бывших оккупированных немцами областей после их освобождения Красной Армией, так называемое «неорганизованное маршевое пополнение»? Сколько миллионов? Сколько из них пережило первый бой, пока они стали настоящими солдатами?
А как быть с количеством призывников, призванных в первые дни войны на территориях, который уже через неделю-две были оккупированы? Есть у кого-то твёрдая уверенность в том, что все списки дошли до Москвы – или были утеряны, попали в руки врагу, пропали при бегстве или сгинули в окружениях?
Почему Солонин ничего не пишет об этом? Почему брат моей бабушки, призванный военкоматом мирной весной 1939 года и погибший в аду Гомеля начала августа 1941 г., не значится в списках призванных? Ни в каких списках – хотя на момент своей смерти он провёл больше 2 лет в армии! Так и пишут: «В списках не значится». Он действительно числится в тех «призванных» миллионах – или часть списков «было утеряно»? Какая часть?
А на персональном сайте Солонина в разделе «Живая История» статья «Доброволец» - про кого? Он и его сотоварищи, без униформы и винтовок воюющие, вошли в список призванных в КА или нет? А если да – то почему же герой статьи до конца дней своих в военкомате в списках не числился? Или он тоже попал в ту самую, «утерянную часть» списков? Или этот доброволец – один из тех голословных кликуш на тему «трупами завалили»?
Ну ладно. Ещё интересней потери офицеров. Уж их-то как ополченцев не призывали и из «неорганизованного маршевого пополнения» офицеров наберёшь немного. И считали их, конечно, намного точнее, чем безропотных призывников. Офицера надо годами подготавливать, его надо на особый учёт ставить, доппаёк выписывать и т.д. Итак, безвозвратные потери офицерского состава сухопутных войск составляют в 1941-1944 г.г. 784 000 человек (без ВМФ и ВВС и за исключением политического, административного, медицинского, ветеринарного и юридического состава, представленного в Германии не офицерами, а чиновниками). У вермахта на Востоке потери офицеров составляют за это время 65 200 человек – то есть соотношение 12 к 1. Всего за всю войну безвозвратные потери офицерского состава сухопутных войск составляют 973 000 офицеров. Сравним эту цифру с 11 794 тыс. погибших – и получается, что офицеры в Красной армии командовали отделениями (один офицер на 11,1 погибших солдат и сержантов)?
Нет, конечно! Даже взводами порой командовали сержанты! Да и гибли офицеры реже, чем простые солдаты. Кстати, у немцев на одного погибшего офицера приходится 34,3 рядовых и унтер-офицеров. А у русских? Да примерно также было. На советского офицера были в среднем 25-30 рядовых, но никак не 11,1. То есть потери занижены минимум вдвое.
Да и потом, как Россия, громадная 200.000.000-я страна, чьё мужское население на 80% было моложе 40 лет, начала призывать уже в октябре 1944 года 17-летних мальчиков? Поставила в строй (по Кривошееву) почти миллион женщин? Зачем?
Так что некритически относиться к данным Кривошеева не стоит. Потому как работает он, как и все профессора Академии Военных Наук не всегда чисто, ссылок на источники не даёт, да и доступа к тем источникам ни у кого нет. Примеров его безалаберной работы я могу привести с десяток. Но приведу только два. (У меня дома книга издательства 2001 года, М. Олма-Пресс)
Стр. 276, потери в Московской Стратегической Наступательной Операции 05.12.41 – 07.01.42. Длительность операции – 34 суток, ширина фронта 1000 км, среднесуточные темпы наступления – 3-6 км. Безвозвратные потери – 139 586 человек. Перелистнём «Исследование» на страничку 484, посмотрим Потери боевой техники по периодам войны и видим чёрным по белому, что танков потеряно при той операции 429 штук, орудий и миномётов 13350, а вот стрелкового оружия – 1 093 000 единиц! Больше миллиона! Как такое возможно?
Ведь операция наступательная, пленных сдаётся врагу немного, перебежчиков с оружием в руках к врагу убегают единицы, все убитые и все раненные остаются со своим стрелковым оружием на своей территории (которое потом скрупулёзно собиралось, ремонтировалось – и поступало в строй), эшелоны и склады с оружием врагу никто в окружении не оставляет. Понимаю – война есть война, часть оружия «поломалось», часть «потерялось», часть разорвало бомбами и снарядами противника. Но как, как можно потерять за один месяц почти 8 единиц стрелкового оружия на каждого безвозвратно потерянного?
Даже не так. Не каждому из тех погибших было положено стрелковое оружие. Танкистам, в тех танках сгоревшим, оно не положено (там только у командира танка пистолет ТТ). И миномётчикам тоже. Поэтому было потеряно минимум 10 единиц стрелкового оружия на каждого погибшего. За один-единственный месяц!
А всё очень просто. Элементарно. Просто количество убитых уменьшили раз эдак в пять, а то и в 10. А вот уменьшить количество потерянного стрелкового оружия забыли (да и вообще у меня чувство, что потери техники в сборнике «поправдивее» потерь личного состава. Исследователь, потери техники подсчитывавший, похоже, почестнее был). Вот и получилась неувязочка. Топорно работает товарищ Кривошеев. А Солонин, кстати, на основании этих «кривых» цифр вычисляет соотношение потерь сторон – мол, немцы под Москвой потеряли треть от 77,82 тыс, а русские – 139,6 тыс, то есть на одного немца гибло 5,35 советских солдат. Сомнительно, ох, сомнительно...
Ну ладно, возьмём следующий пример. Прейдём на стр. 441, посмотрим на ежемесячные потери штрафных частей и с удивлением обнаружим, что в 1944 года потери самих штрафников (переменных состав) составляли 10 506 чел, а вот постоянный состав терял аж 3 685 чел. ежемесячно! Вот это да! При том, что в постоянный состав (командир, военный комиссар, старшина и командиры взводов, несколько наводчиков орудий) входило максимум 10% состава штрафной роты. Кроме того, командиры взводов, а также наводчики орудий штрафных рот могли были не из постянного, а из переменного состава – то есть являлись по существу «привилегированными» штрафниками. Военный комиссар и старшина штрафной роты реже ходили в атаки – то есть постоянный состав имел намного большие шансы выжить. Так как же получилось, что постоянного состава погибало 26% от общего числа штрафников? Опять же, очень просто. Постоянный состав считали точно, у них было особой денежное довольствие, у них сроки выслуги в званиях сокращался наполовину, а месяц службы шёл за 6 месяцев при назначении пенсии! Просто погибших штрафников считали как Бог на душу положит!
Можно продолжать и продолжать. Можно целую книгу об этом Кривошеевском «труде» написать. Книгу, наверное, не осилю – но вот статью напишу в самое ближайшее время.
То есть на этих 20-ти страницах М. Солонин, к моему величайшему и совершенно искреннему сожалению, неаккуратен, абсолютно нелогичен и просто очень, очень слаб. Намного слабее, например, Б. Соколова, которого Солонин откровенно недолюбливает (кстати, называя его доктором филологии, он забывает, что тот ещё и кандидат исторических наук). Соколов в вопросе подсчета потерь не в пример логичнее, аккуратнее и грамотнее.
Очень надеюсь, что Солонин пересмотрит свою позицию в этом вопросе.
Александр Байербах (Alex)
